Дневник
Нижеизложенное непривычно для типового российского интеллектуала, подлаживающего патологические отечественные реалии под понятия современного западного общества. Надо сказать, что в современном обществоведении нет единства мнений по ряду существеннейших проблем, и каждое понятие понимается по-разному. Вдобавок Россия не доросла до многих явлений развитого гражданского общества, и соответствующие термины малоприменимы к нашей социально-политической практике. Это особенно касается анализа межэтнических (у нас говорят «межнациональных») отношений. Дело в том, что на Западе давно сложились такие человеческие общности, как нации, для постижения которых выработана своя система понятий, а наши обществоведы, не говоря об обывателях, с помощью этих западных понятий пытаются объяснить межэтнические процессы у нас в стране, где нация ещё не сложилась. Так, на Западе часто говорят о «национальном государстве» (nation-state), подразумевая, что оно есть государство одной нации, хотя в эту нацию могут входить многие этнические группы, как в Швейцарии, где в состав швейцарцев входят немцы, французы, итальянцы и рето-романцы, а у нас «национальное государство» обычно истолковывают как государство какого-то одного этноса и фактически отождествляют с этнократией. На Западе используют термин «национализм» для обозначения политики, которая отдает приоритет национальным интересам, т. е. интересам nation-state, а у нас этот термин часто обозначает физиологически-животное неприятие «чужих», то есть просто этнозоологизм и ксенофобию. На том же Западе термин «национальность» (nationality) означает гражданство государства (и многоэтнических США, Швейцарии, Индии и т.д.) и фактически отождествляется с понятием citizenship, а у нас термин «национальность» означает принадлежность к той или иной этнической группе, каковая по-английски передается другим четким термином – «этничность» (ethnicity).
Нация может включать представителей всех этносов, рас и конфессий (США), говорящих на разных языках (четырехязычная Швейцария, Малайзия, Сингапур, тысячеязыковая Индии с общим английским языком и др.). В то же время в ареале обитания одного этноса или группы близкородственных этносов может возникнуть несколько национальных государств (так, в германоязычном ареале – Германия, Австрия, Лихтенштейн, часть Швейцария, Люксембург).
Нередко в силу исторических обстоятельств обе родины – этническая и национальная – территориально совпадают, но отнюдь не обязательно. Отмеченная Львом Николаевичем Гумилевым сопряженность этноса и ландшафта – из досубъектных эпох. Более того, и в досубъектные (домодерновые) эпохи – для субъектных правителей досубъектных этносов или союзов этносов или надэтнических протоказаков такая привязка к ландшафту и типу традиционного образа жизни и хозяйствования не являлась императивной. Иначе не было бы великих завоеваний и великих переселений народов, и не было бы империи Александра Македонского и переселенческих эллинистических государств Центральной Азии и затем великих тюрко-монгольских империй, в том числе надэтнического государства нашего земляка Бабура в Индии (Империя Великих Моголов), не говоря о державе Чингизхана.
Современный экономически-самодостаточный и потому политически-субъектный гражданин тем не менее в обычном непатологическом случае не отвергает кровно-этнические узы, а субъектизирует их. В итоге достигается взаимообогащение этнически-традиционного (консервативного) и ведущего национально-насущного (модернового) интереса. Наиболее яркий пример – японцы, которые создавали современную японскую нацию в ходе Революции Мэйдзи с 1868 года под теми же лозунгами и теми же силами, которыми в 1825 году вслед за лидерами буржуазно-масонского южноамериканского восстания Симоном Боливаром и Франсиско Мирандой пытались свергнуть крепостнический феодализм в России наши декабристы. И японско-модерновая низовая субъектность уже в 1904 году сумела разгромить так и оставшуюся недосубъектизированной полуфеодальную царскую Российскую Империю. Современным субъектным японцам оказалось выгодным для подкрепления своих базисных национальных интересов, сопряженных с захватом рынков и необходимой внешней военной экспансией, использовать боевые самурайские традиции, культ императора, синтоистские ценности и прочий традиционный антураж. Но это – модная форма, а не внутренняя суть. Суть же – в высвобождении низового предпринимателььства, в модернизации-субъектизации, в рождении новой японской нации.
А для субъектных выходцев из экстерриториальных этнических общин (особенно еврейских) и многих стремящихся к субъектности представителей более оседлых этносов нередко свойственен сознательный разрыв со страной рождения и проживания, и они начинают исповедывать индивидуализм, предстающий в одних случаях буржуазным космополитизмом, в других – пролетарским интернационализмом, а также анархизмом, всечеловечностью и т.п.
Карл Маркс в свое время провозгласил, казалось бы, слишком радикальный, но на самом деле базисно-справедливый тезис, что у пролетария нет отечества. Логика Карла Маркса железная, абсолютно-правильная, ибо вырванный из традиционной общинно-досубъектной этнической среды абстрактный пролетарий является экономически-несамодостаточной, но стремящейся к субъектности эксплуатируемой и порождающей прибавочную стоимость и капитал рабочей силой капиталистического индустриального производства. Абстрактный пролетарий не имеет ничего, кроме своих цепей в виде необходимой для поддержания рабочей силы еды и мизера одежды и жилья, и потому, не будучи укоренен через свою самодостаточную земельную или имущественную собственность в конкретной стране, не имеет отечества, зато имеет право сбросить эксплуатирующего его собственника средств производства капиталиста-паразита и, разрушив весь мир насилья до основанья, затем построить новый мир и стать его владыкой. Так что абстрактный пролетарий к конкретной стране не привязан, а является гражданином абстрактного мира, и этническое отечество для него малосущественно.
«Когда же Он ещё говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? И кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Матфей 12:46-50).
И коммунисты-интернационалисты тоже отвернулись от кровно-родственной этнической Матери-Родины ради эсхатологического практического Штурма Неба, ибо, разорвав узы традиции и субъектно воспряв, станешь богочеловеком и обретешь свой Новый Мир, свою новую осененную Небом родину. Таков глубинный смысл коммунистического порыва, столь схожего с устремлением Фридриха Ницше к сверхчеловеку.
Если оторванные от этнического отечества абстрактные Марксовы субъект-устремленные пролетарии с их Интернационалом были опиумом интеллигенции и идеалом революционеров век назад, то при нынешнем драматическом переходе от индустриального общества к постиндустриальному попытался подмять все народы под своё господство – космополитизм транснациональных корпораций (ТНК) с их «новыми кочевниками», столь проникновенно воспетых Жаком Аттали. Слуги Желтого Дьявола, они захотели не стряхнуть прах старого мира со своих ног, а обрести этот грешный мир с его прахом в свою полную собственность.
Базисная экономическая самодостаточность «новых кочевников» и их транснационально-всемирная субъектность укоренена не в земле, не в заводах, не в недвижимости или в других формах реальной собственности, а прежде всего в виртуальных ценностях, в алхимии текучих и мгновенно меняющих банковско-биржевую дислокацию финансах. Казалось, пришел конец реальной истории, наступила эра виртуальной финансовой игры и сопряженных с ней менеджеров-брокеров невидимо-виртуального «мирового правительства»
Реальная глобализация подменялась глобальной виртуализацией, которая на практике применительно к нашей стране, как мы наблюдаем, свелась к неслыханному в мировой истории мародерству и умышленному геноциду аборигенно-российского населения, ненужного для «мирового правительства», которое вампирски ориентировано на выкачку крови людей и земли и на форсированную выкачку «черного» и «голубого» золота и других невосполнимых видов сырья и ресурсов.
Судя по всему, человечество в эти начальные годы III-го тысячелетия выходит из этого космополитического морока. На рывке из индустриализма к постиндустриализму резко усилились новые национальные государства Востока, которые вслед за Японией намерены стать лидерами мирового развития. Уже подрублено финансовое всемогущество «мирового правительства», базирующегося на долларе США. Жертвами же «правительства Желтого Дьявола», из которых высасываются жизненные соки, остается прежде всего Святая Русь, преданная прошкуренными русскими поклонниками Золотого Тельца, а также во многом Украина и ряд других постсоветских и постюгославских квазигосударственных химер. Страдают от вампирства-мародерства также некоторые страны Африки, Азии, Латинской Америки и Океании и оккупированные Афганистан и Ирак.
Странам-жертвам «мирового правительства» свойственна десубъектизация, отбрасывание в неофеодализм типа периферийной компрадорско-авторитарной «сомосы», разжигание межэтнических конфликтов и установление этнократических режимов вместо современного (модернизированного) национального государства.
Когда чеченский парень режет несколько русских парней, то это не чеченский национализм, а чеченский этнозоологизм или просто чеченский бандитизм. Когда несколько русских парней режут таджикскую девочку или щупленького вьетнамца, то это не русский национализм и даже не русский фашизм, а жалкий фрустрационный русский этнозоологизм, хотя некоторые русопятствующие интеллектуалы видят в нем проблеск желанной ими русской этнократии. Но на наших глазах, протрите глаза, происходит мутация русских из некогда славных центровых «римлян» в периферийных «румын» и превращение России из вселенского Третьего Рима в «третьемирную» тьмузасрань.
Этнократии – патологии международного сообщества, но они не определяют вектор мирового развития, а являются объектами эксплуатации-грабежа. Ныне этническое вне национального – это тупик. Это гетто-резервация в субъектизирующемся мире. В то же время, повторяю, этническое в рамках национального государства может не только выжить, но и подкрепить расцвет нации.
Все же для субъектного человека Родина там, где он укоренен своей самодостаточной собственностью. «Гражданин мира» или «новый кочевник» укоренен своими самодостаточными виртуальными финансовыми ценностями или ликвидными мозгами или телами в виртуальном мире финансов, а огромное большинство тех, кто своей землей, жильем, реальным производством и прочей недвижимостью преимущественно укоренен на той или иной территории, заинтересовано для обеспечения своей субъектности в создании не десубъектизирующей этнократии, а национального государства.
Что такое «этнос»: понятие, примеры, виды, как формируется
В этой статье мы разберемся с тем, что такое этнос, рассмотрим примеры. Узнаем, какие разновидности этноса существуют, как он формируется. Начнём.
Что такое этнос?
Этнос (от греч. «народ» или «племя») — это устойчивое человеческое сообщество, объединенное между собой проживанием на общей территории, культурным, языковым и бытовым единообразием, а также самосознанием. Этот термин пришел в науку относительно недавно, в начале 20-ых гг. прошлого века — его ввел в научную сферу русский востоковед, антрополог, этнограф и этнолог — Сергей Михайлович Широкогоров, считавший этнос основной формой существования локальных человеческих популяций, объединяемых общим происхождением, бытом и языком.
Главными условиями образования этнической группы являются лингвистическая и территориальная общность. Затем данным факторам отводится уже роль поддерживающих, но, одновременно с этим, они формируют и главные отличительные особенности конкретного этноса. К самому устойчивому механизму формирования и дальнейшего сохранения этноса относят культуру и общность исторической судьбы, разделяемые всеми представителями определенного народа.
Примеры этносов
Сейчас в мире можно насчитать от трех до пяти и более тысяч различных этнических групп. Все они отличны между собой по лингвистическим и культурным признакам, особенностям менталитета, численности, антропологическим приметам.
Численность некоторых этносов исчисляется десятками, а иногда и сотнями миллионов. Среди таковых следует отметить:
Примечателен и тот факт, что в число двадцати пяти крупнейших народов мира входит девять индийских этносов (хиндустанцы, бенгальцы, пенджабцы, бихарцы, маратхи, тамилы, телугу, гуджаратцы и синдхи).
Кроме крупных народов в мире насчитывается и множество крохотных этнических групп, чья численность составляет несколько тысяч или даже несколько сотен человек. К таким этносам относят, например, гинухцев (около 450 человек), селькупов (примерно 4 000), нганасан (7 000), кетов (1 500 человек), чулымцев (350 человек), ливов (не более двух сотен), питкернцев (60 человек).
В России насчитывается не менее полутора сотен народов, самым крупным из которых являются русские (более 110 млн.), а самой маленькой этнической группой — коряки (примерно сто человек). Кроме коряков в числе малых народов России можно отметить юкагиров из Якутии (около 1 500 человек), живущих неподалеку от Петербурга финоязычных ижорцев (этот этнос насчитывает лишь около 300 представителей) и десятки других малых этнических групп.
Классификация этносов
Ученые выделяют несколько разновидностей этнических групп:
К наиболее ранним разновидностям этносов относятся род и племя. В дальнейшем, по мере усложнения общественного устройства, возник такой тип этнической общности как народность, который в результате последующей консолидации больших групп людей развился в нацию, представляющую собой целостную этническую систему.
В России при определении принадлежности человека к определенному этносу используют термин «национальность». Данный термин не имеет никакого отношения к гражданству, а потому гражданином РФ может быть русский, татарин, украинец, армянин, якут или представитель иного народа.
Предпосылки к формированию этноса
Основными предпосылками образования этнической группы являются:
Понятие этнического меньшинства
Этническими меньшинствами называют группы людей, проживающих в окружении инонационального большинства, но стойко сохраняющих собственное национальное самосознание. Этническое меньшинство характеризуется рядом характерных признаков, а именно:
Национальными меньшинствами являются:
Отдельное место в категории национальных меньшинств занимают малочисленные народы, так называют этнические группы численностью не более 50 000 человек. В наши дни в мире насчитывается почти тысяча малочисленных народов, шестьдесят из них проживают на территории России. Малая численность таких этносов во многом определяет их образ жизни, однако, на него в значительной степени влияет и регион их расселения. Так, некоторые из них обитают на небольшой компактной территории (это касается в первую очередь малых народов Дагестана), а другие, наоборот, занимают очень обширные площади (например, малые народы Крайнего Севера и Сибири).
Формы объединения этнических групп
К процессам этнического объединения, в результате которых несколько этносов сливаются в одну новую этническую группу, относят:
Формы разделения этносов
Одновременно с объединительными процессами происходят и процессы разделения этнических групп. К таковым относят:
Заключение
Таким образом, этнической группой можно назвать сообщество людей, имеющих стойкое национальное самосознание, свою обособленную территорию, а также ментальные, культурные языковые и бытовые отличия от других этносов. Этническое самосознание является продуктом формирования этноса, одновременно выступая еще и важнейшим фактором при определении национальной принадлежности конкретного лица или группы лиц. Помимо этого, именно самосознание объединяет всех представителей определенной этнической группы в одно целое, выделяя конкретный народ в массе всех остальных народов.
С чего начинается Родина: как формируется национальная идентичность и зачем она нужна
Теории и практики
Разнообразие современного мира — расовое, этническое, религиозное, гендерное — это ценность. «Знакомство с различными способами мышления и действий может стимулировать инновации, творчество и предпринимательство», — объясняет экономист и политолог Фрэнсис Фукуяма в своей книге о феномене идентичности и его роли в текущих политических процессах. T&P публикуют сокращенную главу «Мы, народ», в которой Фукуяма описывает, на чем строится национальная идентичность и почему от нее зависит экономическое процветание государства.
Идентичность. Стремление к признанию и политика неприятия
Фрэнсис Фукуяма
Альпина Паблишер. 2019
[…] Слабое чувство национальной идентичности давно является серьезной проблемой на Большом Ближнем Востоке, где Йемен и Ливия превратились в недееспособные государства (failed states), а Афганистан, Ирак и Сомали сотрясают внутренние мятежи и хаос. Другие развивающиеся страны более стабильны, однако по-прежнему сталкиваются с проблемами, обусловленными слабым чувством национальной идентичности. Именно эта проблема является одним из главных препятствий на пути развития Черной Африки. Кения и Нигерия переживают этнический и религиозный раскол; стабильность сохраняется только потому, что различные этнические группы поочередно приходят к власти, чтобы грабить страну. Результатом является высокий уровень коррупции, бедность и экономический застой.
Национальная идентичность в Японии, Корее и Китае, напротив, была хорошо развита задолго до того, как эти страны начали модернизироваться — еще до столкновения с западными державами в XIX в. Впечатляющие темпы их роста в XX и начале XXI в. отчасти объясняются тем, что этим странам не пришлось решать внутренние вопросы идентичности, открываясь для международной торговли и иностранных инвестиций. Им доводилось страдать от гражданских войн, оккупации и раскола. Но как только кризисы удавалось разрешить, эти страны могли опереться на уже существующие традиции государственности и общенациональные цели.
Национальная идентичность начинается с общей веры в легитимность политической системы страны, независимо от того, является она демократической или нет.
Идентичность может быть закреплена в официальных законах и учреждениях, определяющих, как преподавать историю страны в школах или какой язык будет официальным национальным языком. Однако национальная идентичность распространяется и на сферу культуры и ценностей. Она состоит из историй, которые люди рассказывают о себе: откуда они пришли, какие праздники празднуют, что хранится в их общей исторической памяти, что нужно, чтобы стать подлинным членом общества.
Разнообразие также имеет решающее значение для стрессоустойчивости. Биологи- экологи отмечают, что искусственно созданные сельскохозяйственные монокультуры часто уязвимы к болезням из-за отсутствия генетического разнообразия в популяции. Фактически генетическое разнообразие является двигателем эволюции, основанной на генетической изменчивости и адаптации. Общая озабоченность утратой разнообразия видов по всему миру обусловлена угрозой для долгосрочной биологической устойчивости.
Наконец, есть вопрос индивидуального поиска идентичности. Люди часто сопротивляются поглощению более мощными культурами, особенно если не родились в них. Они хотят, чтобы их личности признавались и ценились, а не подавлялись. Они хотят ощущать связь с предками, помнить свои корни. Даже не будучи частью определенной культуры, люди хотят сохранить оказавшиеся под угрозой исчезновения языки коренных народов мира и обычаи, которые напоминают о прежнем образе жизни.
В Кении разнообразие обостряет конфликты между этническими группами и подпитывает политическую коррупцию. Этническое многообразие десятилетиями, еще до начала Первой мировой войны, раздирало либеральную Австро-Венгрию, пока населявшие ее народы не решили окончательно, что не могут больше жить в общей политической структуре, что и привело к распаду империи. Венский плавильный котел конца XIX в. дал миру Густава Малера, Гуго фон Гофмансталя и Зигмунда Фрейда. Но когда более узкие национальные идентичности в составе общеимперской — сербы, болгары, чехи и австрийские немцы — осознали себя, регион содрогнулся в приступе насилия и нетерпимости.
В этот период национальная идентичность пользовалась дурной славой именно потому, что ассоциировалась с эксклюзивным, этнически обусловленным чувством принадлежности, известным как этнонационализм. Этот тип идентичности предполагает преследование людей, не входящих в идентифицируемую группу, и агрессию против других стран от имени (или для защиты) соотечественников, проживающих в них. Проблема, однако, не в самой идее национальной идентичности; проблема заключается в узкой, основанной на этнической принадлежности, нетерпимой, агрессивной и глубоко нелиберальной форме, которую принимает национальная идентичность.
Но такая ситуация вовсе не является исторической неизбежностью.
Национальную идентичность можно строить на либеральных и демократических ценностях и общем опыте,
формирующем прочную основу, на которой могут процветать различные сообщества. Подобные попытки предпринимались в Индии, Франции, Канаде и Соединенных Штатах. Мера инклюзивности национальной идентичности по-прежнему имеет решающее значение для сохранения эффективного современного политического порядка по целому ряду причин.
Первое — физическая безопасность.
Крайним проявлением того, к чему может привести отсутствие чувства национальной идентичности, является распад государства и гражданская война,
как, например, в Сирии или Ливии, о чем говорилось выше. Но даже если дело не доходит до этого, слабое ощущение национальной идентичности создает другие серьезные угрозы безопасности. Крупные политические единицы сильнее более мелких и могут лучше защитить себя. Они имеют больше возможностей для формирования международной обстановки, отвечающей их интересам. Великобритания, например, не имела бы и части того политического влияния на геополитической арене, которым она обладала несколько веков назад, сохрани Шотландия независимость. То же можно сказать и об Испании, если бы от нее отделилась Каталония — самый богатый регион страны. Разобщенные страны слабы, поэтому путинская Россия оказывает закулисную поддержку движениям за независимость по всей Европе и вмешивается в американскую политику, чтобы углубить политический раскол в США.
Во-вторых, национальная идентичность имеет большое значение для качества управления. Качество государственного управления, то есть эффективность государственных услуг и низкий уровень коррупции, зависит от того, ставят ли чиновники общественное благо выше личного.
В системно коррумпированных обществах политики и бюрократы отвлекают государственные ресурсы на обслуживание интересов своей этнической группы, региона, племени, семьи, политической партии или набивают собственный карман, поскольку не чувствуют необходимости защищать интересы общества.
Это указывает на третью функцию национальной идентичности — содействие экономическому развитию. Если люди не будут гордиться своей страной, они не станут работать на ее благо. Сильное чувство национальной идентичности в Японии, Южной Корее и Китае породило элиты, которые были сосредоточены на экономическом развитии своих стран, а не на личном обогащении, особенно в первые десятилетия быстрого экономического роста. Такой вид общественной ориентации лежит в основе государства развития**; он гораздо менее характерен для стран Черной Африки, Ближнего Востока или Латинской Америки. Многие группы, идентичность которых построена на этнической или религиозной принадлежности, предпочитают торговать только «со своими» и используют доступ к государственной власти в интересах только своей группы. […]
Четвертая функция национальной идентичности заключается в расширении круга доверия. Доверие действует как смазка, облегчающая и экономической обмен, и вовлечение в политические процессы. Доверие основано на так называемом социальном капитале — способности сотрудничать с другими людьми на основе неформальных норм и общих ценностей. Группы идентичности способствуют укреплению доверия между своими членами, однако их социальный капитал нередко ограничивается узкой внутригрупповой аудиторией. При этом сильная идентичность часто снижает доверие между членами группы и «чужаками».
Доверие обеспечивает процветание общества, но для успешного развития радиус его действия должен быть максимально широким.
Пятая важнейшая функция национальной идентичности заключается в поддержании эффективных систем социальной защиты, смягчающих экономическое неравенство. Если члены общества чувствуют себя членами «большой семьи» и имеют высокий уровень доверия друг к другу, они с гораздо большей вероятностью одобрят социальные программы, помогающие их более слабым землякам. Сильные государства всеобщего благосостояния в Скандинавии опираются на не менее сильное чувство национальной идентичности. Напротив, в обществах, разделенных на замкнутые, обособленные, озабоченные только собственным благополучием социальные группы, эти группы, скорее всего, будут соперничать за ресурсы, и всегда окажется в проигрыше.
задача национальной идентичности заключается в том, чтобы сделать возможной саму либеральную демократию.
Либеральная демократия — это неявный договор между гражданами и правительством, а также между самими гражданами, в соответствии с которым они отказываются от определенных прав для того, чтобы правительство защищало другие, более фундаментальные и важные права. Национальная идентичность строится на легитимности этого договора; если граждане не верят, что являются частью одной и той же политии***, система не будет функционировать. […]
