Это больше, чем преступление: это ошибка
Это больше, чем преступление: это ошибка
С французского: С\’est plus qu\’un crime, c\’est unefaute.
Ошибочно приписывается министру иностранных дел Франции Та-лейрану, или министру полиции Фуше, которые якобы так прокомментировали казнь герцога Энгиенского, совершенную по приказу Наполеона I.
Фраза действительно сказана по поводу этого события и именно в осуждение Наполеона, но она принадлежит Буле де ля Мерту, председателю Законодательной комиссии, разработавшей знаменитый Гражданский кодекс Наполеона.
Талейран не мог сказать эти слова уже потому, что именно он убедил Наполеона в необходимости этой казни, чем французский император впоследствии его неоднократно и попрекал.
Существует другая версия фразы: Это хуже преступления: это ошибка.
Смотреть что такое «Это больше, чем преступление: это ошибка» в других словарях:
Ошибка — ■ «Это больше, чем преступление, это ошибка» (Талейран). ■ «Вам уже не придётся больше совершать ошибки» (Тьер). Обе эти фразы должны произноситься с чувством … Лексикон прописных истин
Гинзбург, Виталий Лазаревич — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Гинзбург. Виталий Лазаревич Гинзбург … Википедия
Виталий Гинзбург — Виталий Лазаревич Гинзбург Советский и российский физик теоретик, академик РАН Дата рождения: 4 октября 1916(19161004) Место рождения … Википедия
Виталий Лазаревич Гинзбург — Советский и российский физик теоретик, академик РАН Дата рождения: 4 октября 1916(19161004) Место рождения … Википедия
ШУЛЬГИН Василий Витальевич — (1.01.1878 2[15].02.1976), публицист, политический и общественный деятель, депутат II–IV Государственных Дум, активный участник право монархического движения, в дальнейшем один из лидеров Всероссийского Национального Союза (ВНС). Родился в семье… … Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900–1917
Ахматов, Магамед Вахидович — Магамед Вахидович Ахматов Дата рождения: 21 января 1975(1975 01 21) (37 лет) Место рождения: Владимир, СССР Гражданство … Википедия
c’est plus qu’un crime, c’est une faute — фр. (се плю кён крим, сетюн фот) «Это больше, чем преступление, это ошибка» сказал министр полиции Фуше (по другим источникам Талейран), узнав, что консул Бонапарт казнил герцога Энгиенского. Толковый словарь иностранных слов Л. П. Крысина. М:… … Словарь иностранных слов русского языка
Пушкин, Александр Сергеевич — — родился 26 мая 1799 г. в Москве, на Немецкой улице в доме Скворцова; умер 29 января 1837 г. в Петербурге. Со стороны отца Пушкин принадлежал к старинному дворянскому роду, происходившему, по сказанию родословных, от выходца «из… … Большая биографическая энциклопедия
Оскар Уайльд — (1854 1900 гг.) писатель Актер вот критик драмы. Музыкальный критик это певец, или скрипач, или флейтист. Америку много раз открывали до Колумба, но никому об этом не рассказывали. Англичане обладают волшебным даром превращать вино в воду. Атеизм … Сводная энциклопедия афоризмов
Федеральный суд США — (USA Federal judiciary) Федеральный суд США это орган судебной власти США федерального уровня, созданный правительством для разрешения споров федерального уровня Федеральный суд США: федеральная судебная система США, кем назначаются судьи… … Энциклопедия инвестора
Это больше, чем преступление это ошибка
ПРОДОЛЖЕНИЕ «Мы молча долго отступали» и «К вопросу конца истории»
«С’est plus qu’un crime, с’est une faute». Это высказывание принадлежит Буле де ля Мерт, председателю Законодательной комиссии наполеоновской Франции, хотя ошибочно приписывается Талейрану или Фуше.
Ниже мы расскажем Вам о том, как маленькая ошибка, возникшая вследствие пренебрежения к деталям, находящаяся в основе идеи, которой судьбой было предназначено на протяжении почти трехсот лет определять жизнь целой цивилизации, а, в последнее время, и всего человечества, завела человечество в идейный тупик. А как еще можно назвать положение, когда корабль мировой экономики, следующий к цели прописанной указанной идеей, на полном ходу налетел на рифы. Паруса порвались, мачты сломаны, обшивка трещит по всем швам, вода заливает трюмы, а капитан, приложив ладонь ко лбу, не еже сумятясь, говорит: «Господа, не вижу оснований для беспокойства». Причем оказывается, что такая точка зрения на происходящее исповедуется не отдельными сумасшедшими, а является преобладающим представлением (анг. mainstream) для всего, так называемого, экспертного сообщества.
Дело в том, что возникшая ситуация, плод указанной ошибки, просто не укладывается в мозги нынешних экспертов от экономики, полностью «промытых» либерал-монетаристами в духе «конца истории» Фукуямы. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда, ибо капитализм вечен, а все остальное от лукавого». Таков последний довод, нет, не королей, а современных экономических гуру. Однако, будем справедливы. Как любил поговаривать Остап Бендер: «лед тронулся, господа присяжные заседатели». Нет-нет, порой можно наблюдать интереснейшую картину. Так, показывают по телевизору выступление очередного экономического светилы, который рассказывает нам, профанам, что долговой кризис в еврозоне преодолен, ну почти преодолен. Такой-то министр финансов сказал то-то, а такой-то член еврокомиссии это подтвердил. Ведущий же передачи, которому уже до чертиков надоело комментировать этот бред, любезно попрощавшись с выступавшим, вздыхает: «Мы, конечно, понимаем, что Греция обречена на дефолт. Вопрос же заключается в другом, когда же за Грецией последуют Италия, Испания, Португалия, Франция и так далее. И как скоро это докатится до США». Вот это называется – полный абзац.
А тут еще Фукуяма проснулся и выступил со своей статьей, в которой, как говорят в Одессе, признал наличие и отсутствие. Наличие идейного кризиса и отсутствие его объяснений. Но, тем не менее, не сдающегося и провозглашающего в духе русских в Сталинграде – ни шагу назад. История кончилась и баста. Либерализм вместе с капитализмом живее всех живых. Как вполне обосновано замечает Хазин: «Но ведь мало объяснить, что имеет место идейный кризис, желательно еще выявить, откуда, за счет чего и как он взялся. Понятно, что это значительно сложнее, чем просто констатировать факт, но без этого все построения автора повисают в воздухе, поскольку такого масштаба проблемы из пустоты появиться не могут». [http://worldcrisis.ru/crisis/949319] И здесь надо отдать должное комментатору, он хватает «быка за рога». По его мнению, «если марксизм (от которого Хазин, в отличии от большинства других экономистов, отказываться не собирается, Н.Л.) исходил из логики конечности капитализма во времени, то вся базовая основа «экономикс» (термин, подменяющий собой более привычный – политэкономия, Н.Л.), как и всей либеральной, «западной» теории, построена на том, что капитализм принципиально бесконечен». При этом, что ценно, свои рассуждения Хазин соотносит к трудам Адама Смита, являющиеся по отношению к «Капиталу» Маркса первоисточником. Одновременно, Адам Смит приходится отцом-основателем не только политэкономии, но и либерализма в целом. Да и ссылаться на Маркса в последнее время как-то неприлично.
Естественно, прямое утверждение о конечности эпохи капитализма у Адама Смита искать бесполезно, все-таки это XVІІІ век. Но такой вывод логично вытекает из сопоставления трех его тезисов, важность которых особо подчеркнута автором. Первый тезис вынесен в преамбулу к главе 1 книги 1 «Исследование о природе и причинах богатства народов» и утверждает: «Разделение труда…представляет собою последствие — хотя очень медленно и постепенно развивающееся — определенной склонности человеческой природы, которая отнюдь не имела в виду такой полезной цели, а именно склонности к мене, торговле, к обмену одного предмета на другой». Второе тезис вынесен в преамбулу главы 3 той же книги: «Так как возможность обмена ведет к разделению труда, то степень последнего всегда должна ограничиваться пределами этой возможности обмена, или, другими словами, размерами рынка. Когда рынок незначителен, ни у кого не может быть побуждения посвятить себя целиком какому-либо одному занятию ввиду невозможности обменять весь излишек продукта своего труда, превышающий собственное потребление, на нужные ему продукты труда других людей». Третий тезис содержится в середине первой главы: «Однако разделение труда в любом ремесле, в каких бы размерах оно ни было введено, вызывает соответствующее увеличение производительности труда». [http://www.74rif.ru/A_Smit.html]
Таким образом, основная мысль прозрачна, как слеза ребенка. Склонность человека к обмену одного предмета на другой порождает разделение труда. Разделение труда способствует увеличению его производительности. Но, когда рынок замыкается, например, вследствие глобализации, то разделение труда уже теряет смысл. Продолжая же возникшую логическую цепь, приходим к следующему выводу – с замыканием рынка прекращается рост производительности труда (?).
Was ist das? (нем. «что это такое»). Парадокс? Ведь даже самый тупой экономист-рыночник не будет отрицать, что появлению паровой машины Уайта, современницы Адама Смита, увеличившей производительность в десятки раз, человечество обязано не какому-то углублению разделения труда, а прозрению разума. Более того, любой инженер-производственник скажет, что с 50-х годов XX века столбовой дорогой роста производительности труда является не внутрипроизводственное разделение труда, подразумевающее дробление технологических операций на ряд мелких, а, наоборот, их объединение с созданием на базе нескольких операций одной, их объединяющей, что и составляет содержание процесса автоматизации производства.
Нет, это ошибка. Но она имеет далеко идущие последствия. Все просто: технический прогресс ведет к сокращению рабочих мест и к сокращению занятости населения. А занятость, это такая штука, с которой шутить опасно. Времена английского короля Генриха VІІІ, приказывающего безработных, превратившихся в бездомных, просто вешать вдоль дорог, давно прошли. Можно и самому, как это было не раз, оказаться ненароком на фонарном столбе. El sue;o de la raz;n produce monstruos. (исп. «Сон разума рождает чудовища»). Ибо сформулированная незатейливость переводит стрелки с политических задач на экономико-теоретические. С проблем переустройства общества, в котором рост производительности труда идет не во вред человеку, а ему на пользу, на общие рассуждения об объективности и, даже, необходимости процессов глобализации, за которыми скрывается жажда некой группы людей контролировать любую человеческую деятельность.
Если в полной мере зашорить себя на определяющей роли в развитии человечества разделения труда, то, действительно, можно придти к неутешительному выводу, например такому: «…те, кто предлагает для России варианты технологической модернизации (и объясняет, какие условия для этого необходимо обеспечить) совершает заведомый подлог. Даже СССР, даже все социалистическое Содружество… не могли обеспечить для себя нормального экономического развития – поскольку не обладали рынками сбыта соответствующего масштаба. Говорить о том, что такого результата может достичь современная, маленькая Россия просто наивно. Значит, речь идет не о «модернизации России», а о включении России (уже не как независимого государства) в систему рынков в рамках сателлитов другого независимого государства». Ибо «…избежать включения в систему мирового разделения труда Россия просто не может». [http://worldcrisis.ru/crisis/188291]
Правда, автор приведенной сентенции добавляет далее: имеется «еще один вариант развития ситуации – разрушения существующей (и единственной) финансово-экономической парадигмы, мировой системы разделения труда. Этот вариант позволяет вернуться к ситуации множественности независимых государств и значительно более богатому мировому политическому спектру, однако неминуемо влечет за собой резкое падение уровня технологического развития человечества и уровня жизни населения планеты».
Кем был автор изречения «Это больше, чем преступление, это ошибка»?
Наполеон называл его «профессиональным предателем». Ему приписывают авторство изречения: «Это больше, чем преступление, это ошибка». Он оказался одним из немногих радикалов-якобинцев Французской революции 1789 года, не только избежавшим гильотины, но и ставшим спустя десять лет после «термидора» самым богатым землевладельцем в своей стране. Его звали Жозеф Фуше, и родился он в пригороде Нанта Ле-Пельрен в 1759 году в семье моряка и купца-судовладельца.
Как политика Жозефа Фуше считают примерным учеником флорентийского секретаря Никколо Макиавелли, отличившимся отсутствием щепетильности, редким хладнокровием, презрением к чужим жизням и склонностью к терроризму. Он был старшим сыном в семье, но не мог продолжать дело отца из-за слабого здоровья и, окончив монастырскую школу в городе Нанте, четыре года учился в семинарии Парижа. Получив духовное образование, Жозеф устроился преподавать физику и математику в коллеже.
Он подружился с адвокатом Максимилианом Робеспьером, и эта дружба определила судьбу каждого из них. Старший сын моряка Фуше был азартен, крайне честолюбив, придерживаясь в поступках правила «Сильный всегда прав». Он приветствовал штурм Бастилии 14 июля 1789 года, ссудил своему другу деньги на новый костюм и билет для поездки в Версаль, чтобы тот смог участвовать в разработке проекта государственного устройства Франции.
«Неподкупный» не забыл про своего товарища, и в 1792 году Фуше избрали депутатом Конвента. Там он сначала примкнул к жирондистам, но затем перешёл к якобинцам, убедившись в их силе, и выступил с гневной обличительной речью, требуя казни Людовика XVI без права апелляции. Впоследствии Фуше не раз жалел, что так неосторожно призывал с трибуны к беспощадному террору.
Якобинцы оценили рвение радикала из Нанта и назначили его проконсулом родной провинции. Там Фуше, получивший духовное образование, проявил себя как ярый атеист, обличая церковную власть и отрицая существование бога. Вместо крестов он требовал ставить на могилах плиты с надписью: «Смерть — это вечный сон». Спектакли атеизма проходили без гильотин, но в октябре 1793 года его послали усмирять Лион после роялистского восстания, и здесь он проявил себя как беспощадный палач-террорист, расстреливая горожан из пушек картечью: «Правда всегда на стороне сильного».
После кровавого террора в Лионе Фуше вернулся в Париж и был избран председателем клуба якобинцев. Поняв, что народ стал осуждать казни на гильотине и настроения изменились, Фуше выступил с речью, обличая своего «неподкупного» друга. Максимилиан Робеспьер, возмущённый предательством, добился удаления Жозефа из клуба якобинцев и собирался предпринять против него суровые меры.
В момент смертельной опасности Фуше проявляет редкое хладнокровие: он обходит ночью членов Конвента и организует переворот, подговорив умеренных избавиться от радикалов. Ужас гильотины всех объединяет, и Баррас, Фрерон, Вадье, Тальен, а также Коло д’Эрбуа, усмирявший вместе с Фуше Лион, становятся во главе заговора, лишают Робеспьера слова и сажают в тюрьму, но его освобождают по требованию парижан и делегатов Коммуны. Якобинцы решили использовать силу для подавления мятежа, но заговорщики хорошо подготовились, и два вооружённых отряда Барраса расправились с «неподкупным» и его сторонниками.
Жозеф Фуше закрыл Якобинский клуб, где собирались недовольные Директорией парижане, и организовал в своём ведомстве секретный отдел по сбору информации: кто из чиновников получал взятки, в каком размере, кто был опасен в борьбе за власть, у кого какие проявились слабости. Фуше вовремя заметил, что военные готовы сменить либералов и завербовал в свои платные агенты жену Наполеона Жозефину. Усмиритель Лиона помогал совершить переворот 18 брюмера 1799 года, но на всякий случай заготовил документ о подавлении мятежа — он никогда не забывал, что правда находится на стороне сильнейшего.
В правительстве Наполеона Жозеф руководит полицейским ведомством и создаёт многоуровневую шпионскую сеть. Чтобы избавиться от влиятельного министра, Наполеон упразднил само ведомство и наградил Фуше так, что тот стал одним из самых богатых и крупных землевладельцев Франции. Его назначают сенатором, но он всё так же в курсе всех событий. Когда усмиритель Лиона узнал, что министр иностранных дел Талейран посоветовал Наполеону расправиться с герцогом д’Энгиенским, то дал жёсткую оценку его действиям: «Это больше, чем преступление, это политическая ошибка».
Крылатая фраза стала известна Наполеону, и он, не желая больше ошибаться, восстанавливает министерство полиции. Фуше присягает на верность императору, мечтающему о мировом господстве, сознавая обречённость его курса, и начинает готовить заговор. Наполеон даровал Фуше титул — теперь он герцог Отрантский, но, узнав, что министр полиции вступил в борьбу за власть, объявил ему, что больше в его услугах не нуждается.
Усмиритель Лиона станет свидетелем крушения империи Наполеона и будет с радостью встречать Бурбонов, но, узнав, что Наполеон сбежал с острова Эльба, опять переметнётся на его сторону и дождётся прибытия Бонапарта в Париж. Сто дней герцог Отрантский будет фактически управлять страной, после Ватерлоо примет отречение Наполеона, организует второе восхождение на трон короля, но Людовик XVIII на этот раз откажется от услуг человека, выступавшего за казнь его брата, и сделает изгнанником.
Жизнь «профессионального предателя», беспринципного карьериста, который был брошен друзьями и молодой женой, сбежавшей с любовником, закончится в Триесте в 1820 году.
Крылатая фраза пережила своего автора и всё так же популярна среди политических деятелей, поклонников культа силы, считающих, что «политическая ошибка хуже, чем преступление».
Это хуже, чем преступление
Одна из самых знаменитых политических формул: «Это хуже, чем преступление. Это ошибка». Так говорят, когда какое-либо действие (сделанное, допустим, из лучших побуждений) приводит к трагическим последствиям. Иногда на много лет такая ошибка становится предметом ожесточённых споров политиков и историков.
Катастрофическая ошибка (или не ошибка) произошла сегодня, 16 декабря 2021 года, когда на сайте Кировского районного суда (Ростов-на-Дону) появился приговор по делу №1-82/2021. Подсудимый Забалуев получил 5 лет лишения свободы за взятки. Почти сразу в дело вмешался Кремль. И понятно, почему.
Забалуев да и весь Ростовский суд не представляют интереса для мировой политики, а вот приговор моментально оказался на первом месте в мировых новостях. Из него следует, что из России на Украину в ДНР и ЛНР регулярно отправлялись караваны грузовиков с продовольствием. Но — внимание! — это была не гуманитарная помощь, а снабжение российских частей, дислоцированных на территории ДНР и ЛНР. Вот фрагмент приговора:
«Поставки продовольствия в ДНР и ЛНР осуществлялись со склада, расположенного по адресу…, периодичность поставок 1 раз в две недели. Колонна формировалась более чем из 70 машин грузоподъемностью около 40 тонн и общим объемом более 1 300 тонн. В ассортимент поставляемого продовольствия входили мука, консервы, свежие овощи. Суммарная стоимость продовольствия на одну поставку составляла более 130 млн рублей. Данное продовольствие предназначалось для отправки в воинские части Вооруженных Сил РФ, дислоцирующихся на территории ДНР и ЛНР».
По поводу приговора Ростовского суда пресс-секретарь президента сегодня же утром на брифинге заявил:
ПЕСКОВ. Наверное, речь идет об ошибке тех, кто писал этот текст. Потому что это невозможно. Никаких вооруженных сил РФ на территории самопровозглашенных республик нет. Не было и нет. ВС РФ есть на территории Российской Федерации.
Через минуту Песков повторил (уже без всяких «наверное»): «Ни о каких поставках, что вы процитировали, речи идти не может. Это ошибка тех, кто составлял этот документ».
Приговор занимает десятки страниц с именами, датами, ценами, перечислением обстоятельств и др.; и пр. Совершенно исключено, что за несколько минут кто-либо может разобраться в длинном и сложном документе. Даже если этим бы занялись все подчинённые Пескова… Даже девять женщин, забеременев в один день, не смогут родить одного ребёнка через месяц.
Кремль постоянно заявляет об абсолютной независимости российских судов от властей вообще и от президента России в частности. Но теперь, после того, как «уста президента» заявили, что в приговоре ошибка, придётся либо переделывать приговор, либо сказать, что Песков совершил ошибку, называя приговор ошибкой.
Независимо от того, что последует дальше, эти ошибки дорого обойдутся нашей стране.
Случаются преступные ошибки. Один Чернобыль чего стоит! Но прятать такие ошибки на государственном уровне — значит, превращать частное преступление в государственное.
zotych7
zotych7 zotych7
Хуже, чем преступление
В феврале 1804 года в Париже был раскрыт монархический заговор против Первого консула Наполеона Бонапарта. Арестованные заговорщики сообщили, что во Францию должен прибыть кто-то из принцев – членов королевской семьи. 7 марта Наполеон получил известие, что у самой границы Франции, в герцогстве Баденском, находится младший отпрыск дома Бурбонов – 32-летний Луи Антуан де Бурбон-Конде, герцог Энгиенский.
В ночь с 14 на 15 марта французские драгуны вторглись на территорию нейтрального герцогства Баденского, захватили герцога Энгиенского и доставили в Венсенский замок под Парижем. Уже 20 марта он был приговорен военным судом к смерти, а на другой день расстрелян и зарыт во рву Венсенского замка. Между тем его полная непричастность к заговору была очевидна.
Это событие имело огромный политический резонанс. Оно не только стало одним из поводов формирования третьей монархической коалиции против Франции, но и легло несмываемым пятном на репутации Бонапарта. Тогда-то и появилась знаменитая фраза: «Это хуже, чем преступление, – это ошибка».
Впрочем, первоначальной была форма: «Это больше, чем преступление…» («C’est рlus qu’un crime…») И лишь потом появилось: «Это хуже, чем преступление…» («C’est pire qu’un crime…»)
Самое раннее известное мне цитирование этой фразы относится к 1814 году. В предисловии ко II изданию своей книги «О французском государстве под властью Наполеона Бонапарта» Луи Андре Пишон писал:
«Это больше, чем преступление, это ошибка», – сказал один из самых преданных прислужников тирании, когда совершилось убийство герцога Энгиенского.
Заметим, что в момент убийства герцога Пишон находился в США в качестве французского посла; в Париж он вернулся осенью 1804 года.
Сам Наполеон считал, что это слова министра полиции Жозефа Фуше или приписанные Фуше. Об этом он говорил своему секретарю Лас Казесу на о-ве Св. Елены в апреле 1816 года.
В посмертно изданных «Мемуарах» Фуше (1822) фраза также приписана ему. Это, впрочем, мало о чем говорит, поскольку мемуары эти – неподлинные; в тогдашней Франции производство подложных мемуаров было настоящим промыслом.
Другая, и гораздо более ранняя версия слов Фуше приведена в «Тайной истории правительства Бонапарта» (1810) англо-французского публициста Льюиса Голдсмита:
Убийство герцога Энгиенского вызвало сильное негодование во всех классах народа. Фуше при мне говорил:
– Это был напрасный пушечный выстрел.
Голдсмит – весьма осведомленный, однако не беспристрастный свидетель; долгое время он сотрудничал с Наполеоном и выполнял его секретные дипломатические поручения, но в 1809 году вернулся в Англию, где развернул ожесточенную антинаполеоновскую пропаганду.
Нередко знаменитая фраза приписывалась министру иностранных дел Талейрану. Талейран (вместе с Фуше) поддержал план похищения герцога Энгиенского, но, вероятно, не ожидал, что Бонапарт сразу же его расстреляет.
В эссе Шарля Сент-Бёва «Господин Талейран» (1869) рассказывалось, что друзья предложили Талейрану подать в отставку в знак протеста; он, однако, ответил:
– Если, как вы говорите, Бонапарт и виновен в преступлении, это еще не причина, чтобы мне оказаться виновным в глупости.
Фраза совершенно в духе Талейрана, даже если она сочинена Сент-Бёвом.
В том же эссе Сент-Бёв назвал автором фразы о «преступлении и ошибке» Антуана Буле де ла Мерта (1761–1840) – юриста, который при Наполеоне был членом Государственного совета. Эти слова будто бы слышал «из собственных уст» Фуше аудитор Государственного совета Жан Франсуа Дудон (1778–1857). Однако сам Сент-Бёв услышал эту историю не от Дидона, так что достоверность ее сомнительна.
Прожив на Св. Елене два года, Наполеон признал справедливость изречения о преступлении и ошибке. Прочитав приписанные ему слова «Я не совершал преступлений», он сказал:
– Я совершал нечто худшее – я совершал ошибки! (по записи генерала Гаспара Гурго от 28 мая 1817 г.).
В изгнании экс-император только и говорил, что о случайностях и ошибках, которые помешали ему создать мировую империю. Но в перечне этих ошибок расстрел герцога Энгиенского не значился. В своем завещании Наполеон взял на себя всю ответственность за это дело:
«Я велел арестовать и предать суду герцога Энгиенского; этого требовали интересы и безопасность французского народа».
Вопрос о виновности герцога здесь обойден; в сущности, Наполеон – уже на краю могилы – заявлял: «Это, возможно, было преступлением, но не ошибкой».
Человек есть то, что он читает
Ныне это изречение обычно приписывается Иосифу Бродскому – и в русской, и в иноязычной литературе. Бродский привел его в своем англоязычном эссе, посвященном англо-американскому поэту Уистену Хью Одену («Поклониться тени», 1983).
Бродский, однако, не был первым. Можно вспомнить, например, высказывание философа-эмигранта Ивана Ильина:
По чтению можно узнавать и определять человека. Ибо каждый из нас есть то, что он читает; и каждый человек есть то, как он читает; и все мы становимся незаметно тем, что мы вычитываем из прочтенного, – как бы букетом собранных нами в чтении цветов»
Однако история этой мысли гораздо старше. Изречение «Человек есть то, что он читает» («Der Mensch ist, was er liest») существовало в Германии уже в 1870-е годы. Оно перефразирует высказывание «Человек есть то, что он ест» («Der Mensch ist, was er isst»), появившееся в рецензии Людвига Фейербаха на книгу Якоба Молешотта «Учение о питании» (1850).
Французский вариант этой сентенции – «Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты» – появился на полвека раньше, в эссе Этьена де Жу «Дом на улице Арси» (1813). Франсуа Мориак по этому поводу заметил:
Изречение «Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты» справедливо, но еще лучше я узнал бы тебя, если бы ты сказал мне, что ты перечитываешь.
Неожиданную трактовку этой мудрости предложил Илья Ильф в своих «Записных книжках»: «Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, у кого ты украл эту книгу».
Ранняя формулировка мысли «Человек есть то, что он читает» содержалась в книге британца Уильяма Лоу «Христианское совершенство» (1726):
Говорят, что человека можно узнать по людям, с которыми он водится; но, конечно, еще лучше можно узнать человека по книгам, с которыми он беседует.
Страстная книгочейка Марина Цветаева остерегала: «Каждая книга – кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам» (из дневников).
Ей возражает американский эссеист Логан Пирсолл Смит: «Я слышал, что жизнь – неплохая штука, но я предпочитаю чтение» («Запоздалые мысли», 1931).
Св. Иероним, переводчик Библии, восклицал: «О, если б я имел книги всех авторов, дабы косность ума вознаграждалась прилежанием в чтении!» («Письма», 83).
Иного мнения был польский романист Казимеж Пшерва-Тетмайер: «Разумный писатель никого не читает. Читать тех, кто пишет хуже него, нет смысла. Читать тех, кто пишет лучше, – только расстраиваться».
Что писатели не слишком любят читать, было известно и раньше. Фразу: «Я не читаю книг – я их пишу» – мы находим в лондонском юмористическом журнале «Панч» от 11 мая 1878 года. А в середине XX века появился афоризм Эмиля Кроткого: «Ничего не читал. Он был не читатель, а писатель». Отсюда, возможно, и родилось знаменитое «Чукча не читатель, чукча писатель».
Но только ли писатели ничего не читают?
В 1979 году в печати появился «закон Лема»:
2. Если читает – не понимает.
3. Если читает и понимает – забывает.
(Интервью Станислава Лема в варшавском еженедельнике «И.т.д.».)
В несколько другой форме этот закон приведен в псевдорецензии Лема «Одна минута человечества» (1983): «Никто ничего не читает; если читает, ничего не понимает; если понимает, немедленно забывает». Именно так он обычно и цитируется.
В «Письмах незнакомке» Андре Моруа (1956) приведено очень близкое по форме изречение, приписываемое актрисе Симоне Синьоре: «Публика не слушает; а если слушает, то не слышит; если же слышит, то не понимает».
Это сходство не случайно. Прообраз обоих высказываний – знаменитое в истории философии утверждение греческого софиста Горгия (IV в. до н. э.): «Ничто не существует; (…) если и существует, то оно не познаваемо (…); если оно и познаваемо, то (…) непередаваемо» (перевод А. Лосева).
С «законом Лема» перекликаются законы, сформулированные в эссе американского критика Эдмунда Уилсона «Утроенные мыслители» (1938):
1. Никто не читает ту книгу, которую написал автор, и никто не может прочесть дважды ту же самую книгу.
2. Если двое читают одну книгу, это не одна и та же книга.
Жалобы на то, что никто ничего не читает, появились давно. Английский писатель Сэмюэл Джонсон уже в 1783 году заметил: «Люди, вообще говоря, не слишком охотно читают книги, если у них есть какое-нибудь другое развлечение» (в беседе с Джеймсом Босуэллом).
Век спустя о том же говорил Оскар Уайльд: «В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто» («Несколько максим для наставления чересчур образованных», 1894). Если это не предвидение эры Интернета, то что это?
В нашей культуре чтение – причем чтение «высокой» литературы – долгое время было занятием высшего сорта, чуть ли не таинством. Можно без особой натяжки сказать, что человек не читающий считался у нас не вполне человеком.
Теперь нечитающих едва ли не больше, чем читающих. Говоря словами афориста Аркадия Давидовича, «писатель пописывает, читатель посматривает телевизор». Или раскладывает пасьянсы в планшетнике, сидит в фейсбуке, говорит по мобильнику. Да и читающие читают вовсе не то, что хотелось бы Ильину или Бродскому.
